Ей так легче.
Кэролайн это знает сама. Ей легче, если она чем-то занята, притом, с головой. Целиком и полностью погружаясь в организацию, не прерываясь ни на минуту.
В ней больше выносливости с тех пор, как она умерла, а потом ожила снова, хотя и вампиры могут устать… от этих криворуких дебилов.
Кэролайн не должна даже мысленно так называть полицейских, которые совершенно добровольно вызвались построить декорации и занести аппаратуру на сцену.
Летний концерт на главной площади должен пройти идеально!
И неважно, что эти же полицейские потеряли уважаемого шерифа, когда Кэролайн потеряла мать…

Ей было сложно.
Кэролайн думала, что отключение человечности ей поможет, но… Ладно, какое-то время это ей помогало. Возможно, помогло бы даже в ближайшие лет десять. Или пятьдесят. Или даже сто.
Если бы все вокруг не сочли нужным полезть в ее дела, считая, что ей это не нужно.
Нет, ей было это нужно! Только после возвращения обратно стало лишь хуже. На какое-то время.
Теперь Кэролайн будет занята. Всегда, постоянно, двадцать четыре часа в сутки! Что? Нет столько мероприятий организовать? А она придумает!

Итак, летний концерт. Здесь пока не так много людей, как будет вечером. Здесь пока активисты и волонтеры, но никого из ее близких друзей. Мэтт и Тайлер, кажется, до сих пор не хотят с ней разговаривать о том, что случилось в баре на вечере караоке. Кэролайн их не винит, но ей только осуждающих взглядов не хватало. Все остальные в городе, звонки Стефана она сбрасывает сама.
Почему-то ей легче на него сейчас злиться. За то, что он ничего не сказал ей в день похорон. То, за что она цеплялась, чтобы не дернуть этот мнимый рубильник в голове (проще было визуализировать так) и не пуститься во все тяжкие при отсутствие совести, прямо как у Деймона в его худшие годы до Елены.

На Кэролайн легкие летние джинсы и просторная блузка, чтобы не сковывало движений абсолютно ничего. Волосы Форбс подвязала атласной синей лентой, чтобы не мешались. Многие с удивлением смотрели, что Кэр надела к этому всему босоножки на каблуках, но им невдомек, что никаких мозолей и натертых ног ей совсем не грозит. В руках у нее блокнот и ручка, Форбс ежесекундно сверяется с чертовым списком убедиться, что никто ничего не забыл.
Она обращается к одному из полицейских, которые затаскивают на сцену огромные колонки.
- Стивен, сделай что-нибудь у этой колонки с про… - она хочет сказать про испорченную проводку у старой колонки из “Мистик Гриль”, которую они волокут на сцену. Хочет напомнить, что в проблемных местах ее лучше замотать изолентой, чтобы не случилось как минимум короткого замыкания и это не испортило бы концерт.
Но Кэролайн даже не успевает продолжить, ее взгляд падает на цветочные композиции.
- О, Господи! - слова срываются с ее губ, едва ей удается разглядеть, какой же ужас стоит на столах. - Серьезно?!
Быстро оглядевшись и убедившись, что на нее никто не смотрит, Кэролайн уже через секунду оказывается за спиной девушки, которая занимается цветами.
- Мелисса! - резкий отклик заставляет девушку обернуться и она вздрагивает, встречаясь взглядом с разъяренной мисс Форбс. - Тебе были даны четкие указания - розы и орхидеи, а не лилии с тюльпанами! Ты что, правда хочешь оставить на столе этот безвкусный кошмар?!
Через минуту, когда Мелисса начинает всхлипывать и лепетать оправдания, Кэролайн опускает руки, закатывает глаза и обреченно вздыхает. Какие все чувствительные, с ума сойти можно!
Да, она переборщила, но когда они уже наконец-то научатся?!

- Ладно, ладно. Не расстраивайся, - Форбс не без усилий меняет гнев на милость, лишь бы избежать скандала. С трудом, но все же улыбается девушке и наклоняется к ней. - А знаешь, что? Давай переделаем композиции вместе?
Это, кажется, подействовало. Цветами Кэролайн занималась все оставшееся для подготовки время. Только потом проверила, все ли сделали как надо.
О проблемах с проводкой она даже не вспомнила. Вылетело из головы.

***

Пока все идет хорошо. Музыканты играют вторую по счету песню, жители Мистик-Фоллс подпевают, танцуют, общаются, пьют.
Кэролайн любит бывать в центре внимания, но определенно не сегодня.
Сегодня она сидит за дальним столиком с бутылкой виски, который пьет прямо из нее, не утруждая себя наполнением стакана. Чего ей с этой бутылки? Так бывает, когда она заканчивает работу и остается одна.
Ей тоскливо.
Яркое чувство горя уже почти ушло, оставляя Форбс посреди скорби, грусти и тоски. Иногда ей снова и снова нужно пропускать это через себя. Иногда ей кажется, что слишком больно, но потом она вспоминает, что она - вампир, и в любом случае это случилось бы рано или поздно.
Отстой, что так рано. Отстой - возможность лечить людей своей кровью, но так и не смочь победить .этот дурацкий рак, который забрал у нее единственного родного человека. Отец ушел еще раньше, это был его выбор. Билл Форбс не хотел становиться вампиром. Кэролайн отпустила его с трудом, но приняла его выбор.

Лиз было отпустить сложнее. Она видела, как мучается ее мама и ничего не могла с этим сделать. Кэролайн привыкла держать все под контролем, но здесь судьба над ней знатно поиздевалась.
Она не могла ничего сделать, лишь смириться с тем, как умирает она.
Звук взрыва отвлекает ее от собственный мыслей.
- Проводка! - Кэролайн в ужасе. Здесь слишком много людей, чтобы двигаться к сцене на вампирской скорости, она бежит на этих чертовых босоножках и всей ее выдержки хватает только для того, чтобы не спотыкаться на ходу, ловко обходить паникующих.
Сцена горит, возле сцены тоже горит. Кто-то кричит, кто-то плачет. Какое-то безумие…
Кэролайн снова ругает себя. Как она могла забыть?!

Кэролайн терпеть не может, когда что-то идет не так. Более того, это совершенно точно способно вывести ее из себя и мечтать перевернуть одним махом весь этот чертов мир, чтобы уж все точно встало на свои места под ее строгим взглядом.
Кэролайн неуютно, когда что-то выходит из-под контроля и это еще мягко сказано. Все, чего бы ей хотелось, чтобы все по плану и не рушилось, падая прямо с рук.
А еще Кэролайн не любит чувствовать себя виноватой, даже если это действительно справедливо.
Вот как сейчас. Оу, ей совершенно точно есть с чем сравнивать!

Когда Стефан покинул Мистик-Фоллс после смерти Деймона и Бонни (которые, как оказалось, все-таки не умерли, но эти потрясающие новости они узнали позже), Кэролайн было тоскливо.
Она не могла попасть домой, потому что всего лишь один шаг за незримую границу, оставленную странниками в, мать его, подарок - и ее кожу начинало невыносимо жечь. И еще она начинала задыхаться. Ну, понятное дело, ее ведь Кэтрин в больнице задушила подушкой.
Путь домой был заказан, но, к счастью, никто не отнимал у Форбс ни ее кровать в кампусе комнаты, которую она делит вместе с Еленой (и, кстати, Бонни, но мы же помним, что в тот момент ее не было по очень печальным техническим причинам) и пикники на границе с матерью.
Это был единственный способ провести время “дома”. На траве с корзинкой и Лиз, что по такому случаю снимала с себя форму шерифа, и тоскливо смотреть на зеленый билборд с позитивной надписью “Добро пожаловать в Мистик-Фоллс!”.
Если ты не вампир, ага.

Кэролайн пыталась найти способы снять это дурацкое заклинание, дергала по поводу и без Аларика, который устроился в Уитмор профессором оккультизма, получив к радости Кэролайн и на свою голову доступ к ведьминским книгам, но все было тщетно.
С каждым днем ей все сильнее был нужен Стефан. И насколько же сильно ей было больно, когда узнала, где он и как живет! Кэролайн не знала, что тогда будет правильнее - поблагодарить Энзо за то, что тот раскрыл ей глаза или свернуть ему шею, как гонцу с плохими вестями. Ну, знаете, такой себе выбор.
А душа требовала свернуть шею Стефану. Перед этим утыкаясь в его плечо…

Кэролайн винила младшего Сальваторе в том, что их дружба рухнула. Винить себя? О, нет, разве же она заслужила? Разве же она виновата?
Если бы Стефан не уехал, все было бы иначе. Если бы он сказал ей нужные слова в день похорон ее матери, может быть Кэролайн и не понадобилось бы отключать человечность.
Чтобы сейчас для отвлечения не бросить все силы на то, чтобы огранизовать один-единственный дурацкий концерт. И тот пошел по одному месту.
Потому что она забыла все же сказать вслух про эту проводку, отвлекаясь на цветы. Ну как же глупо получилось!
Кэролайн неслась к сцене буквально вихрем, не обращая внимания на то, кого вообще задевает и где-то внутри себя надеясь, что никто не обратит внимание на способы ее передвижения, всем не до того - паника ведь, крики.
А еще, что кто-нибудь позвонил пожарным. Ну пожалуйста!
Никогда она не чувствовала себя настолько беспомощной в организации. Неужели с потерей матери ее жизнь и правда понеслась под откос?
Вечная жизнь, чтоб ее…
Кэролайн никогда не жалела о том, кем стала. Даже когда смотрела маме в лицо, стирая ей память, когда та узнала в первый раз. Даже когда родной отец держал ее в цепях и мучил солнечным светом и пакетом с кровью одновременно.
(Кэролайн бы лучше пережила бы это все еще раз, лишь бы их вернуть)

Но кое-что она еще может сегодня сделать. Спасти раненых. Зачем иначе она еще вампир?
Она находит первого раненого. Его придавило аппаратурой, ему обожгло лицо. Кэролайн чувствует, как набухают вены под глазами и вылезают клыки, когда она прокусывает кожу и дает человеку свою кровь. После чего стирает ему память и отправляет восвояси.
Раненых много, почти все те, кто мог помочь, сбежали. Сирены пожарной машины не слышно, даже если положиться на вампирский слух, отстой.
Поэтому Кэролайн делает то, что может делать. Лечит людей своей кровью.
И только сейчас замечает, что она тут не одна… Какая-то незнакомая девушка замечает ее. Прямо в тот момент, когда Форбс в очередной раз собирается прокусить запястье.
- Вот черт…
Она надеется, что девушка не поднимет крик, не побежит за кем-то еще, чтобы разоблачить ее перед всем городом. Придется отвлечься, чтобы стереть ей память или?..
- Слушай, если можешь помочь - помоги, мне сейчас некогда объяснять! - Кэролайн решительно отмахивается, кусает запястье, чтобы дать очередному пострадавшему. К счастью, пока все живы… вроде бы.